Садовая-Спасская улица, д. 19. Доходный дом Афремова

— Видал, какой Афремов дом-то своротил?

— Нет, не видал…

— Так беги скорей.

25 октября 1904 года у Красных ворот толпились зеваки. Задрав головы, смотрели они на новый «а-а-агроменный» домище, выстроенный водочным фабрикантом Афремовым. Было на что подивиться. 34-летний архитектор Осип Шишковский, уроженец Харьковской губернии, выстроил настоящий «тучерез». Восемь этажей доходного дома, в котором вдобавок разместились 160 квартир для несемейных железнодорожных служащих, выглядели пугающе. Шутка ли, высочайшее жилое столичное здание.

— Это ж какой дурак туда жить полезет? — спрашивала молодежь. — Найдутся, кому жизнь надоела, а кто от долгов будет скрываться. Вавилон, а не дом… — качали головами старики. Не нравились им эти перемены. На глазах привычная, просторная Москва превращалась в узкий, темный, сплошь застроенный доходными домами незнакомый город.

Этажи считали вслух, почти что хором. С одной стороны восемь, с другой — восемь с половиной. Фасад здания решен архитектором в модном стиле модерн: четкая линейная прорисовка карнизов, декоративные детали, витые решетки балконов, металлические кронштейны, суженные дверные проемы. Дом кажется даже выше, чем есть. Хотя куда уж выше?

Купцы, фабриканты, просто предприимчивые проныры отчаянно стремились разбогатеть. C конца XIX века Москва стремительно застраивалась доходными домами. Постройке их способствовала конкуренция между кирпичными и цементными заводами, строительными конторами и подрядчиками. Содействовали также банки, выдавая под разные гарантии денежные ссуды. Московское Кредитное общество на Петровке выдавало под недвижимое имущество кредиты практически всем. А что оно теряло? Да ничего! Если ссуда не погашалась, общество забирало построенные дома или продавало заложенные под ожидаемые барыши фабрики и заводы. Что греха таить, среди процентщиков давно существовала отлаженная система, как загнать в долги будущих домовладельцев.

А домовладельцы-заказчики обманывали подрядчиков. Те, в свою очередь, строительные артели. Строители, зачастую недалекие крестьяне из глухих деревень, жили впроголодь, работали за сущие копейки, а, если вдруг думали роптать, на стороне подрядчика и заказчика всегда оказывалась полиция.

Но, в общем, обходилось строительство недорого. Этим и руководствовался Афремов. Еще в XVIII веке, когда императрица в своем старании упорядочить строительство объявила городом землю в пределах Бульварного кольца, предместьями — все, что до Садового (границ Земляного города), а дальние земли «выгоном», цены на здешнюю землю стали сравнительно невысоки. Требований к доходным домам больших не было — в основном, соблюдение противопожарного минимума. Потому и процент застроенной площади мог достигать 60-70 процентов от площади владения, а расходы на благоустройство были минимальны. Зато доходы радовали: квартира в самом плохоньком доходном доме стоила 8-10 рублей в месяц, в доме средней руки уже около 20.

Не мешкая, отправился Афремов на Петровку в Московское кредитное общество. А с Осипом Осиповичем договорился о строительстве на месте ветхого одноэтажного особняка здания высокого, доселе невиданного. Не прогадал. До самой революции доходы Афремова от дома были одними из самых высоких.

Кстати, строительство именно этого дома вызвало, по словам Станиславского, детскую радость у Чехова. О масштабном событии Антон Павлович долго рассказывал всем, кто приходил его навещать: казалось ему, что в строительстве этом есть «предвестия будущей русской и всечеловеческой культуры, не только духовной, но даже и внешней».

В 1904-м строительство было окончено. Шишковский получил славу удачливого архитектора доходных домов, а Афремов — славу владельца «небоскреба». Недолгую, впрочем. Инженер Эрнст-Рихард Нирнзее выстроил 10-этажный дом в Гнездниковском переулке и 9-этажный — на Садовой-Триумфальной (на углу с Оружейным переулком). Да и соседи, торговцы молоком Орлики, завидовавшие черной завистью, через 10 лет стали строить свой доходный дом. Основным их требованием к архитектору Флоринскому было затмить афремовский. Тот и затмил, сделав дом повыше.

— А в 1913-м технический совет Московской городской управы рассматривал проект 13-этажного дома архитектора И. П. Машкова. Домина этот должен был вырасти на углу Тверской, Глинищевского переулка и Скобелевской (Тверской) площади. Но проект отклонили из-за соображений пожарной и санитарной безопасности. А вскоре и вовсе запретили строить высотные здания в центре города.

После революции жильцов дома на Садовой-Спасской, близ Красных ворот, уплотнили. В нем поселились рабочие, нуждавшиеся в улучшении жилищных условий. А в подвалах расположился ряд контор. Здесь же в первом московском небоскребе находилась и знаменитая ГИРД (группа изучения реактивного движения). Существует то ли быль, то ли легенда о встрече яркого теоретика с не менее ярким практиком, рассказанная академиком Раушенбахом. В начале 1930-х годов профессор В. П. Ветчинкин, узнав, что Ю. В. Кондратюк приезжает в Москву, решил познакомить его с Королевым. Сергей Павлович, наслышанный о Кондратюке, спросил, интересуется ли тот космоплаванием, и, услышав в ответ, что сибиряки называют Кондратюка «новосибирским Циолковским», дал согласие. Встреча произошла как раз в доме на Садовой-Спасской. «Познакомились, прошли в кабинет. На столе — знак уважения — лежала книга „Завоевание межпланетных пространств“. Взяв ее в руку, Королев сказал: „Это — доброе нам начало и подспорье, и не только нам, но и тем, кто придет на смену“. Затем Сергей Павлович поведал о планах ГИРДа, продемонстрировав свою техническую базу — весьма, кстати, незатейливую — и под конец как бы невзначай заметил, что ищет замену умершему Ф. А. Цандеру. Юрий Васильевич слушал внимательно, но довольно холодно: конкретные дела гирдовцев его не взволновали. Он оживился лишь тогда, когда речь зашла о чисто теоретических проблемах космонавтики, причем космонавтики будущего. Полукустарное производство ГИРДа произвело на Кондратюка скорее невыгодное впечатление — он, крупный инженер, автор и технический руководитель строительства уникальных элеваторов и ветровых электростанций, имевший дело с самыми современными технологиями, весьма удивился тому, что ракетное дело рождается в столь примитивных условиях. Королев, будучи человеком умным и проницательным, все понял…» Это была единственная их встреча. «Не поверил он в нас», — сказал потом Королев. Кто знает, как развивалась бы космическая наука, найди тогда два гения общий язык?

7 ноября, 25 октября по старому стилю, первому московскому небоскребу-тучерезу исполняется сто лет. К счастью, он не стоит в элитном и столь необходимом под застройку центре. В 1910-х годах Осип Осипович выстроил в Большом Сергиевском переулке доходный дом Пуришева и Кацмана. В 2003-2004 годах этот дом был снесен.

Дом же на Садовой-Спасской, 19, живет своей жизнью. Сменил особнячка-соседа на высотку…, проводил триумфальную арку «Красные ворота», с высоты своих восьми этажей смотрел на строительство метро… Он по-прежнему жилой. На дверях подъездов висят строгие объявления домоуправления, стены же «тучереза» местами расписаны дворовыми граффити. На первом этаже дома размещается масса заведений: от кафе, кабаре и парикмахерских до культурного центра свадебной моды. Подъездные двери со двора заменены на железные с кодовыми замками. А над колоннами второго подъезда гордо высится коробка кондиционера.