"Электрический" дом
Дом Обществаэлектрического освещения 1886 года
Старейшая электростанция, гражданское мужество,боксерские тренировки и коммунальный быт в доме на Садовнической, 11
Текст: Дмитрий Опарин Фотографии: АнтонАкимов
Текст: Дмитрий Опарин Фотографии: АнтонАкимов
Парадный фасад дома 11 на Садовнической улице. Слева зазеленой сеткой стоит доходный дом купца Привалова, построенный вместе снесколькими дворовыми корпусами в начале XX века архитектором Нирнзее. Решениео сносе дома Привалова было недавно отменено.
Четырехэтажный дом на Садовнической улице был построенв 1905 году по проекту архитектора Николая Благовещенского и предназначался длясотрудников соседней электростанции, одновременно состоявших членами Обществаэлектрического освещения 1886 года. Дом практически вплотную примыкает ктерритории старейшей действующей тепловой электростанции России — ГЭС-1 им.П.Г.Смидовича, строительство которой началось еще в 1896 году. Электростанция,находящаяся на острове между Москвой-рекой и Водоотводным каналом, занимаетпочти половину Раушской набережной, обращенной в сторону Зарядья. До революциив доме жили в основном инженеры-технологи электростанции. В 1920-е годы частьквартир была превращена в коммуналки для рабочих ГЭС.
Московская городская электростанция«Раушская»
Электростанция заработала уже в 1897 году. К этому временив Москве работала только одна электростанция, находившаяся на пересеченииГеоргиевского переулка и Большой Дмитровки (сейчас это здание занимаетвыставочный зал «Новый Манеж»). На рубеже XIX-XX веков ГЭС-1 обеспечивалаработу линии первых трамваев. С ростом выработки энергии к электростанцииподключалось все больше и больше московских учреждений, заводов и жилых домов.Самый низкий тариф за электричество платили рестораны «Яр» и «Стрельна», таккак они потребляли энергию в ночном провале суточного графика нагрузки. Самыйже высокий тариф был у школ, которые включали освещение в вечерний максимум. Вовремя Первой мировой войны впервые в России на электростанции длявыработки энергии начали использовать торф. К 1910 году число рабочихнасчитывало 150 человек. Машин и оборудования к 1913 году было на 358,000рублей.
Д иректор московского отделения«Общества электрического освещения 1886 года» Роберт Классон
К дому Благовещенского примыкает старая усадьбаДемидова-Яковлевых, построенная в XVIII веке и реконструированная в конце XIX.В 1896 году Общество выкупило усадьбу и разместило в ней квартиры для служащихстанции; в советское время их заменили медсанчастью станции. В этом доме с1897-го по 1926 год с перерывом на работу в Баку жил с семьей московскийинженер, один из основателей электроэнергетической отрасли промышленностиРоссии Роберт Классон. После возвращения с Кавказа семья Классонов занималавесь второй этаж и часть третьего. Во время Гражданской войны Классонов немногоуплотнили, отобрав помещения на третьем этаже. Сохранилась записка инженера,написанная им в жилищную комиссию «Электропередачи» в 1920 году: «Тем неменее, Жилищная Комиссия неоднократно покушается на перераспределение в моемдоме, то предполагая в нем устроить комнаты для приезжающих, то, как это былонедавно, предполагая поселить наверху двух барышень. Затем Жилищная Комиссиясовершила совершенно недопустимый поступок по отношению ко мне, поместив безмоего ведома в лично мне принадлежавших комнатах на ночь трех человек,совершенно незнакомых, которые вторгаются в мою квартиру, ночуют в ней, какбудто это была не частная квартира, а ночлежный дом».По воспоминаниям людей, работавших с Классоном, онотличался трудоспособностью и честностью, с уважением относился ксвоим подчиненным. Его сын Иван так вспоминал об отце: «Он говорил, что вышевсего ценит гражданское мужество и больше всего ненавидит хулиганство и хамствои с сожалением замечал, что оба эти явления наиболее распространены, агражданское мужество особенно редко — в России, пережившей три столетия крепостногоправа».
К дому Благовещенского примыкает старая усадьбаДемидова-Яковлевых, построенная в XVIII веке и реконструированная в конце XIX.В 1896 году Общество выкупило усадьбу и разместило в ней квартиры для служащихстанции; в советское время их заменили медсанчастью станции. В этом доме с1897-го по 1926 год с перерывом на работу в Баку жил с семьей московскийинженер, один из основателей электроэнергетической отрасли промышленностиРоссии Роберт Классон. После возвращения с Кавказа семья Классонов занималавесь второй этаж и часть третьего. Во время Гражданской войны Классонов немногоуплотнили, отобрав помещения на третьем этаже. Сохранилась записка инженера,написанная им в жилищную комиссию «Электропередачи» в 1920 году: «Тем неменее, Жилищная Комиссия неоднократно покушается на перераспределение в моемдоме, то предполагая в нем устроить комнаты для приезжающих, то, как это былонедавно, предполагая поселить наверху двух барышень. Затем Жилищная Комиссиясовершила совершенно недопустимый поступок по отношению ко мне, поместив безмоего ведома в лично мне принадлежавших комнатах на ночь трех человек,совершенно незнакомых, которые вторгаются в мою квартиру, ночуют в ней, какбудто это была не частная квартира, а ночлежный дом».По воспоминаниям людей, работавших с Классоном, онотличался трудоспособностью и честностью, с уважением относился ксвоим подчиненным. Его сын Иван так вспоминал об отце: «Он говорил, что вышевсего ценит гражданское мужество и больше всего ненавидит хулиганство и хамствои с сожалением замечал, что оба эти явления наиболее распространены, агражданское мужество особенно редко — в России, пережившей три столетия крепостногоправа».
Инженеры и другие жители
В 1905 году большую часть квартир в доме получиливедущие инженеры-технологи электростанции. Многие из них сохранили это жилье ипосле революции. На втором этаже проживал заведующий электростанцией НиколайЗауэр вместе со своей женой Паулиной Федоровной. В 1915 году, скорее всего, всвязи с немецкими погромами в Москве, Зауэр был вынужден уехать в Петроград,где продолжил работать в Обществе электрического освещения.
«Мама переехала в этот дом в 1939 году с Арбата. Онапознакомилась с работником ГЭС — молодым человеком, который жил в этом доме.Вышла за него замуж и родила ребенка,мою сестру. В 1941 году ее муж погибв ополчении под Москвой. На станции есть доска памяти, на которой написано егоимя — Коптелов Николай Кузьмич. А мама осталась в его комнате в коммуналке. Мойотец Евгений Файнберг был инвалидом по зрению, поэтому его не взяли в армию. Онмотался по госпиталям, был в Средней Азии и подхватил там малярию. Папа былэнергетиком, закончил ленинградский Политех. Потом приехал в Москву и снял умамы в комнате угол. Так я и появилась. Потом они поженились.Соседей по коммуналке у нас было очень много. Все нашисоседи были работниками ГЭС или Министерства энергетики — это ведомственныйдом. Однажды с пятого этажа к нам переехали Бизяевы, многодетная семья. Мужработал в котлотурбинном цехе, а мать занималась детьми. Их первая дочь Валькабыла глухонемой, Вовка был инвалидом с горбом и на костылях, а Пашка в1953годусвалился с единственного балкона нашего дома. Но взаменэтого Паши тетя Маруся родила еще одного Пашку. Всего у них было 6 человекдетей. Муж пил. Мы не могли ничего оставить ни на кухне, ни в коридоре, потомучто отец у меня еврей, итетя Маруся говорила так: «А твой «яврей» тебееще купит!» Когда муж уходил на работу, она тоже позволяла себе выпить, нокогда он узнавал, что она пила, то колошматил ее, а она его сажала на 15 суток.Тетя Маруся была артисткой. Поскольку, оказавшись в милиции, он не мог работатьи не приносил денег, то она шла в милицию, устраивала приступ эпилепсии, и онибыстренько его выпускали. У нас на двери сохранились вмятины от кувалды.Еврейство нам тяжело далось. Я это и в школе и в коммуналке поняла. Я не вобиде, но никуда от этого не деться.
Моя мама пришла на станцию и освоила профессиюводителя. Ей предлагали возить директора станции, но она отказалась из-за того,что у нее уже был маленький ребенок. Она работала в отделе снабжения и ездилана грузовой машине. Это было еще до войны.В соседнем дворе заливали каток, и все катались наконьках, и я на своих гагах. Были и танцы: ставили на подоконник проигрыватель,заводили пластинки и танцевали. Ну и, как обычно, дом ходил на дом. Я считаю,что дрался и враждовал с соседними домами тот, кто ничем не занимался.
«Наша квартира принадлежала главному инженеру ГЭС.Весь четвертый этаж ему принадлежал. В этом доме квартиры до революции были наэтаж или на половину этажа. Моя семья въехала сюда в 1946 году, тогда на двериеще сохранялась старая дореволюционная табличка.Мой прадед Василий Павлович Горюнов был сыномрасстрелянного начальника железнодорожной станции где-то на границе рядом с Ташкентом. В начале1920-х годов прадед поехал в Ташкент получать образование в области энергетики. Ивпоследствии вся наша семья, включая моего двоюродного брата, которому сейчас33 года, все по мужской линии получают энергетическое образование.
В 1945-46 годах мой прадед получил трехкомнатнуюквартиру на Бережковской набережной. А его товарищ получил эту двухкомнатнуюквартиру на Садовнической. Но прадед очень хотел жить в самом центре, и они стоварищем махнулись. Прадед стал жить в девятом доме от Кремля. Роскошнаяквартира была на втором этаже. Тоже коммуналка, но там были два туалета и двеванны. Стояли красивые модерновые шкафы под потолок. Они остались от старыхжителей. В одной из комнат жила Аэлита Петровна, которая работала в медсанчастипри ГЭС. Я к ней приходила смотреть телевизор. Моя мама тоже работала вмедсанчасти при ГЭС».
В 1905 году большую часть квартир в доме получиливедущие инженеры-технологи электростанции. Многие из них сохранили это жилье ипосле революции. На втором этаже проживал заведующий электростанцией НиколайЗауэр вместе со своей женой Паулиной Федоровной. В 1915 году, скорее всего, всвязи с немецкими погромами в Москве, Зауэр был вынужден уехать в Петроград,где продолжил работать в Обществе электрического освещения.
До дела о вредительстве на электрических станцияхСССР, сфабрикованного в начале 1930х годов, в доме продолжали жить ведущиеинженеры-технологи станции — Борис Барсуков, Борис Крылов, Виктор Кирпичников. Последнийеще в начале XX века разработал гидравлический способ добычи торфа. ВикторКирпичников оставил яркие воспоминания о Роберте Классоне. Там он, в частности,описывал сильнейшее московское наводнение 1908 года, которое затронуло иэлектростанцию: «...так как нужно было работать непрерывно, несколько днейподряд, Роберт Эдуардович находился на станции бессменно. Ни один из молодыхинженеров не мог вынести этой работы. Я помню, как мы сидели с ним тогда около12-й турбины на полу, и, на 13 лет моложе его, я не выдержал такой работы —заснул, а Роберт Эдуардович был бодр и энергичен». В 1920 году Кирпичниковначал серьезно заниматься боксом. Инженер выделил в своей квартире специальнуюкомнату для тренировок, на которые приходили около 10 спортсменов и боксировалипод руководством тренера Никифорова.
В 10 квартире жил мастер котельной Иван Николаев,вспоминавший, как 1 января 1910 года он с Робертом Классоном выкачивали нефтьиз подвала электростанции: «В ночь на 1 января 1910 года, по неосторожностиодного из рабочих, в подвал котельной была напущена в громадном количественефть. Он (Р. Классон. — БГ) сейчас же пришел, поздравил всех нас сНовым годом. Я провел его в подвал и показал на новые нефтяные источники.Увидев это, он сделал свою обычную гримасу. Я объяснил, как это произошло. Онсказал на это: «Ну что же делать, Иван Вячеславович, кто ничего не делает, утого ничего не случается». И потом, не боясь, что испортит свой костюм,принялся вместе с нами откачивать нефть, говоря при этом: «Вот так Новый год!».
В 15 квартире жил Андрей Ефремов — потомственныйпочетный гражданин, председатель Взаимно-вспомогательного общества фельдшеров ифельдшериц, член Союза общества помощи врачей. Он работал в фельдшерском пунктепри электростанции.
Ольга Толстова_____родилась в 1946 году
«Мама переехала в этот дом в 1939 году с Арбата. Онапознакомилась с работником ГЭС — молодым человеком, который жил в этом доме.Вышла за него замуж и родила ребенка,мою сестру. В 1941 году ее муж погибв ополчении под Москвой. На станции есть доска памяти, на которой написано егоимя — Коптелов Николай Кузьмич. А мама осталась в его комнате в коммуналке. Мойотец Евгений Файнберг был инвалидом по зрению, поэтому его не взяли в армию. Онмотался по госпиталям, был в Средней Азии и подхватил там малярию. Папа былэнергетиком, закончил ленинградский Политех. Потом приехал в Москву и снял умамы в комнате угол. Так я и появилась. Потом они поженились.Соседей по коммуналке у нас было очень много. Все нашисоседи были работниками ГЭС или Министерства энергетики — это ведомственныйдом. Однажды с пятого этажа к нам переехали Бизяевы, многодетная семья. Мужработал в котлотурбинном цехе, а мать занималась детьми. Их первая дочь Валькабыла глухонемой, Вовка был инвалидом с горбом и на костылях, а Пашка в1953годусвалился с единственного балкона нашего дома. Но взаменэтого Паши тетя Маруся родила еще одного Пашку. Всего у них было 6 человекдетей. Муж пил. Мы не могли ничего оставить ни на кухне, ни в коридоре, потомучто отец у меня еврей, итетя Маруся говорила так: «А твой «яврей» тебееще купит!» Когда муж уходил на работу, она тоже позволяла себе выпить, нокогда он узнавал, что она пила, то колошматил ее, а она его сажала на 15 суток.Тетя Маруся была артисткой. Поскольку, оказавшись в милиции, он не мог работатьи не приносил денег, то она шла в милицию, устраивала приступ эпилепсии, и онибыстренько его выпускали. У нас на двери сохранились вмятины от кувалды.Еврейство нам тяжело далось. Я это и в школе и в коммуналке поняла. Я не вобиде, но никуда от этого не деться.
Моя мама пришла на станцию и освоила профессиюводителя. Ей предлагали возить директора станции, но она отказалась из-за того,что у нее уже был маленький ребенок. Она работала в отделе снабжения и ездилана грузовой машине. Это было еще до войны.В соседнем дворе заливали каток, и все катались наконьках, и я на своих гагах. Были и танцы: ставили на подоконник проигрыватель,заводили пластинки и танцевали. Ну и, как обычно, дом ходил на дом. Я считаю,что дрался и враждовал с соседними домами тот, кто ничем не занимался.
Дом был ведомственным, у нас закрывался на ночь двор,дворник дядя Ваня следил за порядком. На арочном своде у нас были металлическиещиты, на которых было написано, кто живет в какой квартире. Если человекпришел, то его спрашивали всегда к кому он, а если он не мог ответить — то ончужой».
Ася Аладжалова
«Наша квартира принадлежала главному инженеру ГЭС.Весь четвертый этаж ему принадлежал. В этом доме квартиры до революции были наэтаж или на половину этажа. Моя семья въехала сюда в 1946 году, тогда на двериеще сохранялась старая дореволюционная табличка.Мой прадед Василий Павлович Горюнов был сыномрасстрелянного начальника железнодорожной станции где-то на границе рядом с Ташкентом. В начале1920-х годов прадед поехал в Ташкент получать образование в области энергетики. Ивпоследствии вся наша семья, включая моего двоюродного брата, которому сейчас33 года, все по мужской линии получают энергетическое образование.
В 1945-46 годах мой прадед получил трехкомнатнуюквартиру на Бережковской набережной. А его товарищ получил эту двухкомнатнуюквартиру на Садовнической. Но прадед очень хотел жить в самом центре, и они стоварищем махнулись. Прадед стал жить в девятом доме от Кремля. Роскошнаяквартира была на втором этаже. Тоже коммуналка, но там были два туалета и двеванны. Стояли красивые модерновые шкафы под потолок. Они остались от старыхжителей. В одной из комнат жила Аэлита Петровна, которая работала в медсанчастипри ГЭС. Я к ней приходила смотреть телевизор. Моя мама тоже работала вмедсанчасти при ГЭС».
Автор выражает благодарность Специализированной историко-архитектурноймастерской №17 «Моспроекта-2» им. М.В.Посохина
Войдите или зарегистрируйтесь для оставления комментария