Лебяжий переулок, д. 6/1. Дом с майоликами

Дом этот выходит окнами прямо на Кремль. В одной из квартир новые постояльцы как-то обнаружили толстенные бухгалтерские книги. Из года в год, каждую минуту, в них кто-то прилежно фиксировал время и марку автомобилей, выезжающих из кремлевских стен…

Начнем с того, что место, где теперь расположена Боровицкая площадь, - одно из древнейших на карте города, чье имя сохранилось со времен основания Москвы.

С тех пор как на Боровицком холме стали селиться люди, здесь существовала переправа через Неглинку, от которой разбегались дороги на Киев и Новгород – будущие улицы Волхонка и Знаменка. В древности эта территория долго оставалась незастроенной, поскольку служила плацдармом Кремлевской крепости. Лишь в XVII веке она начала «оживать»: к югу от Троицких ворот по берегу Неглинки протянулся Аптекарский сад с одноименным двором. Были и другие дворы: Колымажный, Воловий и Лебяжий с прудом, давший имя одному из самых коротких переулков города.

Попутно Аптекарский сад часто использовался для устройства праздничных гуляний и фейерверков, а около Боровицкого моста находились копаные Неглименские пруды, в которых разводили рыбу. Ее, правда, в 1753-м, из-за привычки жителей свозить к прудам «всякие нечистоты», пришлось эвакуировать в Пресненские пруды.

На протяжении XVIII - XIX веков прилегающая к мосту местность была плотно застроена каменными зданиями, и на стрелке Волхонки и Знаменки сложился очень интересный классический ансамбль. Только самой Боровицкой площади, как таковой, не было, она появилась на карте города лишь в 1938 году в связи со строительством Большого Каменного моста на новом месте. Старый Каменный мост выходил на крохотную Ленивку, а по сталинскому генплану пространство новой площади, образованной на месте снесенных домов в начале Волхонки и церкви Николы Стрелецкого (1682 года постройки), должно было стать частью гигантского проспекта Дворца Советов. Кварталы между набережной и Волхонкой - Лебяжий переулок, Ленивка - подлежали полному сносу. Но уцелели.

Уцелел и дом, который нас интересует. Он относился к кварталу на набережной, который до 1780-х годов оставался за потомками Зотова и Головина. С разбором стены Белого города владение приросло участками земли со стороны Кремля и набережной и к XIX веку стало напоминать по форме неправильный пятиугольник, сильно вытянутый к Москве-реке, узкий по Ленивке и широкий – к Александровскому саду. С конца XVIII века владельцы менялись как перчатки и каждый, похоже, считал своим долгом что-нибудь да переменить во внешнем облике усадьбы. В 1806 году сенатор, тайный советник А. В. Алябьев (отец известного композитора) увеличил главный дом (Кремлевская наб., 1/9) за счет пристроек со стороны двора и мезонина. В 1812-м дворяне Шатиловы и выстроили двухэтажный корпус по линии Лебяжьего переулка. Сложно расчлененный фасад его дополнялся пилястровым портиком в центре.

В 1814 - 1817 годах перед главным домом был устроен парадный полукруглый двор, к 1821 году появился классический портик на шести коринфских колоннах. В 1868 году благородное имение приобрел губернский секретарь Михаил Андреевич Попов и устроил здесь водочный завод. Владение тогда интенсивно застраивалось - ставились корпуса по Лебяжьему переулку, по направлению к Неглинной улице. Характер застройки понятен – склады, производство. В главном доме разместилась администрация завода, рядом появился разливочный цех.

После смерти хозяина фабрики производством некоторое время ведала его вдова, а в 1878 году оно перешло к потомственным гражданам Протопоповым, учредившим «Товарищество водочного завода преемников вдовы Поповой». «Товарищество» просуществовало на Кремлевской набережной до 1908 года, а в 1911 году усадьбу приобрел коммерции советник, предприниматель и меценат Петр Гаврилович Солодовников, сын известного промышленника и содержателя театра на Большой Дмитровке Гаврилы Гавриловича Солодовникова. По заказу Петра Гавриловича в 1912 году архитектор С. М. Гончаров перестроил складские помещения в западной части владения (со стороны Ленивки) и по Лебяжьему переулку. Там разместились театр миниатюр на 520 мест и «Электротеатр», то есть синематограф, на 280 мест. Со двора к ним было пристроено помещение для фойе, а перестроенное здание по Кремлевской набережной использовалось для театральных касс и как вход в театр. В 1915 году здесь выступал театр «Ассамблея» (комедии, фарсы, оперетты, балет, дивертисмент). В 1917-м располагалась оперная студия С. Зимина. После революции театр миниатюр сменил «Театр народа», баловавший публику «спектаклями-митингами», т. е. во время театрального действия одновременно проходил и митинг на заданную тему: «митинг введен в пьесу», как писали в газетах.

Помимо зданий театра перестройке подверглись также и расположенное рядом двухэтажное здание по Лебяжьему переулку (выстроенное Шатиловыми), незадолго до того горевшее. В 1912 году все тот же архитектор Гончаров строит трехэтажный доходный дом, в 1913 году подросший на этаж. Дом с пяти- и шестикомнатными квартирами был вполне современен, оборудован лифтами. (Сейчас некоторые квартиры перепланированы, а лифтовые шахты, похоже, заложены и прирезаны к квартирам).

Однако вернемся к нашему дому. Получившаяся постройка была бы совершенно заурядной, если бы не керамические панно под самой ее кровлей. Всего их пять. По предположению исследователей В. Петровой и М. В. Нащокиной, рельефные детали самого большого центрального панно с девушкой в окружении морского царства выполнены по отливкам М.А. Врубеля. В центре, словно в окошке, на голубом фоне моря изображена девушка с темными распущенными волосами, окруженная желтыми цветами. Эту же девушку с сережкой мы можем встретить… в Таганроге, если дойдем до особняка Шаронова. Вот что об этом доме писали в «Таганрогском вестнике»: «Родоначальник русского модерна в архитектуре, автор более 50 проектов московских жилых домов, банков, храмов, промышленных объектов Шехтель, по отзывам современников, работал, "полушутя, разбрасывая блёстки своей фантазии". Таганрогу повезло - две из них "долетели" до нашего города. Это уникальное здание публичной библиотеки, фасад которого похож на фасад одного из двух семейных особняков Шехтелей в Москве, и самый красивый дом в Таганроге - на улице Фрунзе, 80. Бывшее владение адвоката Шаронова, а ныне Музей градостроительства - поистине архитектурная жемчужина. Уменьшенная копия Ярославского вокзала в Москве с мозаичным панно на фасаде, выполненным по эскизам Николая Рериха и Михаила Врубеля, обошлась хозяину в немыслимую по тем временам сумму - 25 тысяч рублей». А теперь посмотрите на панно над входом в музей – это «наша» девушка. Более того, этот же портрет мы можем встретить и на фотографии владельца Керамического завода «Абрамцево» С. И. Мамонтова, где он позирует на фоне изразцовой печи, зеркалом которой служит портрет все той же девушки с серьгой.

Существует даже предположение, кто именно изображен на панно. В книге А. Кудри «Валентин Серов» читаем:
«А летом Серов приехал в Абрамцево повидаться с дорогими ему людьми и заодно поработать в открывшейся здесь два года назад керамической мастерской. Вокруг нее сплотились трое энтузиастов – приглашенный из Костромы молодой технолог по керамике Петр Ваулин, сын Мамонтовых Андрей и Врубель. Поначалу работа исполнялась незатейливая, вроде изразцов для каминов. Но вскоре, распознав ранее не ведомые ему возможности творить красоту с помощью глины, гончарного круга, специальных покрытий и жаркого пламени печи, Врубель начал создавать вещи поистине чудесные и как-то запечатлел на майоликовой вазе портрет приехавшей в Абрамцево кареглазой шатенки, балерины Гузикевич. Опыты Врубеля увлекли и Серова, и он тоже оставил на своей вазе портрет томной и грациозной балерины, хотя его работа и вышла не столь эффектной, как у коллеги...»

Надо ли говорить, что портрет на вазе, печи и панно в Таганроге и Москве совпадают? К сожалению, о самой Б. С. Гузикевич более ничего не известно. Но возможно, она работала в театре Солодовникова, и тогда ее изображение могло служить так же и рекламой.

О связи двух семейств – Солодовниковых и Мамонтовых – свидетельствует то, что арендатором театра и кинематографа в 1912 году был сын С. И. Мамонтова, С. С. Мамонтов. Это и ответ на вопрос о месте, где именно создавались данные панно.

По обеим сторонам центрального панно в соседних аттиках расположены две одинаковых по композиции, но исполненных в разной цветовой гамме картины с изображением батальной сцены и подписью: «Сшиблись вдруг ладьи с ладьями, и пошла меж ними сеча. Брызжут искры, кровь струится, треск и вопль в бою сомкнутом».

По версии С. А. Романюка, яркие майолики со строками из баллады А.К. Толстого «Боривой», могли были установлены после окончания строительства, уже во время ожесточенных сражений с немецкими войсками в первой мировой войне. «Появление патриотических строк А.К. Толстого на московском здании выглядело тогда вполне уместным, тем более что поражение немецкие рыцари испытали в 1147 г., в том самом году, когда впервые была упомянута в летописи будущая столица Русского государства».

Батальная сцена изображает два войска, над ними витает седовласая «Баба-Яга». И снова вернемся в Таганрог и рассмотрим другое панно на особняке Шаронова. Найдите два отличия... Подлинное авторство панно со стихотворными строками пока установить не удалось. Но есть предположение, что и это Врубель.

Две крайних картины по своему замыслу никак не связаны с предыдущими. На левом панно изображена сцена борьбы вооруженного копьем героя с двумя драконами, на правом – два золотых грифона, стоящих спинами друг к другу между странной чашей с белыми лепестками. В книге «Керамика Абрамцева в собрании Московского государственного университета инженерной экологии» можно найти предположение, что в Лебяжьем переулке помещено монументальное полотно «Битва с драконом», выполненное по эскизу А. М. Васнецова 1890-х годов.

Но панно – это еще не полная история нашего дома. Он связан с именами Бориса Пастернака и Александра Межирова. Борис Леонидович Пастернак жил в этом доме в квартире №7 дважды, осенью 1913-го и весной 1917-го. «Коробка с красным померанцем - моя каморка...» - писал он об этой комнате в 1917 году в стихотворении «Из суеверья». А Александр Петрович Межиров 6 сентября 1923 года в коммунальной квартире этого дома родился. «Дом, в котором я родился и рос, и теперь стоит на берегу Москвы-реки, окнами на Кремлевскую набережную и Лебяжий переулок. На другом берегу – Замоскворечье, Болотный рынок, Кадашевские бани, купеческие особняки в тихих переулках, особый, еще не разбавленный замоскворецкий говорок. Помню старый Каменный мост, его деревянные пролеты, храм Христа Спасителя, в который водила меня няня, боясь оставить на мраморных плитах площади. В этом храме она совсем тихо подпевала хору, по-своему молилась. Помню, как храм взорвали. Видел с крыши котовского доходного дома (№6), еще ничего не понимая. Помню, как на противоположном берегу стали строить большой серый дом...» (А. Межиров. Артиллерия бьет по своим. Избранное. Вместо предисловия). Лебяжий переулок упоминается в стихах Межирова, также называется и целый стихотворный сборник, вышедший в 1968 году.

…В 1938 году Большой Каменный мост был перенесен от устья Ленивки на новое место, ближе к Кремлю – как раз на место зотовского двора. Новостройка съела треть его территории, но главный дом, по счастью, остался цел. Уцелел и дом в Лебяжьем. В нем были квартиры и проживали самые разные люди (история с бухгалтерскими книгами не придумана), пока лет пять-шесть назад его не начали расселять. Сейчас часть квартир уже пустует, штукатурка и краска облезли – отчетливо стали видны ампирные следы. «Градостроительство и быт гор. Таганрога» открылся в ноябре 1981-го, и тут же началась реставрация керамического панно, которое находилось в весьма плачевном состоянии: многие плитки разрушены, некоторые утрачены совсем. Стало ясно, что местными силами эту проблему не решить. Руководство музея-заповедника обратилось к специалистам реставрационных мастерских города Ленинграда. Впервые в России была применена так называемая «сухая реставрация», при помощи кремнеорганических соединений миллиметр за миллиметром восстанавливалось утраченное». В Таганроге восстанавливали по миллиметрам, а в Москве «девушка с серьгой» в 2000-х фактически потеряла лицо… Кроме того, давно ходят разговоры о необходимости строительства еще одного съезда с Боровицкой площади на Кремлевскую набережную. Оставшиеся же жильцы дома говорят и о том, что есть некий инвестор, намеревающийся построить тут, конечно же, офисный центр.