Корзина 0 товаров в корзине
Историко-культурологический проект о старой Москве
Дизайн - Notamedia 2024

Марфо-Мариинская обитель. Улица Большая Ордынка, д. 34

10-го Декабря 2007
На Ордынке я остановил извозчика у ворот Марфо-Мариинской обители: там во дворе чернели кареты, видны были раскрытые двери небольшой освещенной церкви, из дверей горестно и умиленно неслось пение девичьего хора. Мне почему-то захотелось непременно войти туда. Дворник у ворот загородил мне дорогу, прося мягко, умоляюще:
- Нельзя, господин, нельзя!
- Как нельзя? В церковь нельзя?
- Можно, господин, конечно, можно, только прошу вас за-ради Бога, не ходите, там сичас великая княгиня Ельзавет Федровна и великий князь Митрий Палыч...
Я сунул ему рубль - он сокрушенно вздохнул и пропустил. Но только я вошел во двор, как из церкви показались несомые на руках иконы, хоругви, за ними, вся в белом, длинном, тонколикая, в белом обрусе с нашитым на него золотым крестом на лбу, высокая, медленно, истово идущая с опущенными глазами, с большой свечой в руке, великая княгиня; а за нею тянулась такая же белая вереница поющих, с огоньками свечек у лиц, инокинь или сестер, - уж не знаю, кто были они и куда шли. Я почему-то очень внимательно смотрел на них.
Иван Бунин, «Чистый понедельник»
В мае 1907 года на Большой Ордынке, что в Замоскворечье, до недавнего времени улице довольно грязной, с мелкими лавками, трактирами и постоялыми дворами, случились некоторые изменения, о которых тотчас же заговорили обыватели. Купец Соловьев продал большое свое владение с четырьмя двухэтажными домами и обширным садом самой великой княгине Елизавете Федоровне. Сюда переехала она из Николаевского дворца, где жила после трагической гибели великого князя, здесь решила обустроить обитель милосердия для помощи всем больным, раненым и увечным. Весьма необычную хотя бы тем уже, что сестры принимали обряд посвящения без монашеского пострига. Любая из них могла покинуть обитель, когда на то появлялось желание. Главной же целью общины была помощь мирянам и, прежде всего, лечение. Хирургическая больница обители считалась одной из лучших в Москве. Известные врачи работали и оперировали здесь бесплатно.
Дореволюционные интерьеры храма Марфы и Марии.
Дореволюционные интерьеры храма Марфы и Марии.
Но все это позже. Пока же под нужды общины использовали дома, что достались вместе с участком. Одно из зданий отвели под больницу, в нем имелся зимний сад, который временно приспособили под храм Марфы и Марии. (После временный был обращен в постоянный и 9 сентября 1909 года освящен). К стене зала, выходящей на улицу, приделали алтарь в виде квадрата, по обе его стороны было по одному окну, стены обтянули голубым льняным полотном. Устраивался храм по проекту В.В. фон Мекка, личного секретаря Елизаветы Федоровны, «замечательной доброты человека». «Все свое большое состояние он раздал бедным художникам и артистам и стал впоследствии бедняком и сам», - вспоминал о нем Никифор Тамонькин, художник, которого Владимир Владимирович привлек к работам в обители. «Все в оборудовании этой церкви носило дилетантский характер, однако делалось в соответствии вкусу Великой Княгини». Иконы для обители в изобилии поставляли как сами иконописцы вроде Гурьянова, иконописца, поставщика императорского двора, так и замоскворецкие купцы, которые искали, чем бы угодить столь высокородной соседке.
По воспоминаниям Тамонькина, квартира местного священника была просто уставлена иконами. «На стенах, на столах, на буфетах, этажерках – всюду были иконы, иконы и иконы, точно это была выставка икон».
В больнице сразу при открытии устроили лазарет для раненых в японской войне, в самом большом двухэтажном доме разместили столовую для сестер, кухню и другие хозяйственные помещения, рядом располагались аптека и амбулатория для приходящих больных. В четвертом доме находилась квартира для священника Митрофана Сребрянского, духовника обители, классы школы для девочек приюта и библиотека.
Марфо-Мариинская обитель. Общежитие сестер. Комната сестер.
Марфо-Мариинская обитель. Общежитие сестер. Комната сестер.
Сестры обители большей частью пришли по рекомендации, многие девушки были из привилегированного класса. Тем не менее, они не чурались никакой работы, жили по довольно строгому Уставу, написанному самой княгиней, осваивали азы медицины, ухаживали за больными, преподавали в приюте, работали в мастерских. В частности изготавливали бумажные абажуры, украшали их цветами, вырезанными из ситца, опять же в избытке надаренного текстильными фабриками. Доход от проданных изделий без остатка поступал в пользу семей раненых, живших при обители. Ими были заняты два дома, в том числе и больница, которая соединялась с покоями Елизаветы Федоровны переходом, устроенным над проездными воротами. Надо сказать, солдатам жилось тут столь хорошо, что они с большой неохотой вылечивались.
Ситец доминировал повсюду в интерьерах обители, ткани выбирались светлые с полевыми цветами, даже полы устилались светлыми коврами. Комнаты украшали также живые цветы в невероятном количестве, была даже редкая для Москвы, цветущая зимой, сирень в кадках. Двор обители также украшали прекрасный сад и цветник, организованные в лучших европейских традициях садового искусства XIX столетия
В 1909 году Елизавета Федоровна купила еще один, прилегающий к саду обители, участок с домом. Официально именно этот год считается годом учреждения обители. К этому же времени относятся работы по строению новых зданий и приспособлению старых.
В частности, на пожертвования обывателей, которым обитель пришлась весьма по нраву, архитектором А.В. Щусевым был создан Покровский храм.
Покровский собор Марфо-Мариинской обители.
Покровский собор Марфо-Мариинской обители.
«В центре стоит небольшой храм, представляющий собой как бы возрождение старинного московского стиля, в духе церкви спаса на Бору, - напишет в 1917 году путеводитель «По Москве». - Церковь «не стремится ввысь, к небу, она вся низкая, приземистая, вросшая в землю, к земле привязывающая». По стенам снаружи кое-где разбросаны скульптурные орнаменты. Большая центральная глава храма – темная, крытая листами железа, скованными гвоздями; малые главки у пристроек – густо-синие, вытянутой формы. Земному, трудовому характеру храма соответствует и внутреннее убранство его, дающее «ощущение умиротворенности, человечески простой и доступной святости», и его роспись – работа М. В. Нестерова, неспособного к религиозному пафосу – тогда Нестеров становится холодным, - зато умеющего просто и проникновенно передавать бессознательную религиозность простого русского народа и грустную нежность северного русского пейзажа».
Покровский храм был освящен в 1912 году, а еще через два года под ним была устроена церковь-усыпальница во имя Сил Небесных и Всех Святых, которую великая княгиня предполагала сделать местом своего упокоения. Росписи в крипте исполнил ученик Нестерова, художник Павел Корин, чья жена являлась воспитанницей обители.
Общежитие сестер милосердия. Вид до реставрации.
Общежитие сестер милосердия. Вид до реставрации.
На новом участке по проекту архитектора Челищева возводится пятиэтажный дом – общежитие сестер милосердия. Причем проект общежития правился рукой самой Елизаветы Федоровны. Благодаря ей, в здании предусмотрели помещения для досуга сестер и занятий насельниц, что свидетельствует о заботе, которой окружала Великая княгиня своих единомышленниц и подопечных. В годы первой мировой войны тут разместились 120 монахинь и 200 детей-сирот из Турковицкого монастыря, попавшего в зону немецкой оккупации.
Ворота Покровского храма обители.
Ворота Покровского храма обители.
1914 – 1917 – годы расцвета обители. На тот момент в общине трудится более 150 сестер милосердия. Больница общины полностью перешла на обслуживание раненых в первую мировую. Тем не менее, при общине работала воскресная школа для работниц фабрики и великолепная библиотека с 2000 книг, функционировала бесплатная столовая для бедных, где ежедневно питались более 200 стариков и детей. 25 января 1910 года была открыта амбулатория, и в 1913 году ее посетили около 11 тысяч больных. Аптека выдавала бесплатно лекарства по специальным рецептам неимущим больным. Тогда же Елизавета Федоровна говорит о своих планах открыть подобные учреждения по всей России.
Марфо-Мариинская обитель. Общежитие сестер. Рукодельная.
Марфо-Мариинская обитель. Общежитие сестер. Рукодельная.
Но… приходит 1917, а затем и куда более страшный для обители 1918-й. Марфо-Мариинскую общину назвали «гнездом мракобесия и контрреволюции», великую княгиню арестовали, и в 1918 году она приняла мученическую смерть в Алапаевске. Монахини Турковицкого монастыря перебрались в Екатерининскую пустынь под Москвой, а сестры обители продолжали выполнять свой долг. До 1926 года обителью руководила мать-казначейша Валентина Сергеевна Гордеева. В 1928 году был закрыт храм Марфы и Марии, а в обители разместилась поликлиника ЦКБУ (центральная комиссия по улучшению быта ученых). В Покровском храме сначала расположился кинотеатр, затем склад, в 1945 году церковь стала владением Всероссийского художественно-реставрационного центра имени И. Э. Грабаря.
Возрождение обители началось в 1990 году. В 1992 году согласно постановлению правительства Москвы архитектурный комплекс Марфо-Мариинской обители был передан Московской патриархии. С 1999 года начались реставрационные работы.
Поначалу шли они вяло - не хватало средств. Тем не менее, к 2004 году специалисты почти полностью восстановили здание амбулатории с аптекой, провели работы по выведению из аварийного состояния здания больницы (постройка 1853 года) и фактически приступили к ее реставрации. Все работы проводились квалифицированными архитекторами и реставраторами.
В преддверии столетнего юбилея, который случится в феврале 2009 года, темп работ решено было существенно ускорить. Кроме того, в 2006 году произошла смена руководства обители. Это и отсутствие единого проекта реставрации (на территории обители 10 зданий и несколько заказчиков) дало неожиданный результат.
Сначала от руководства обители последовало предложение чуть ли не разобрать только что отреставрированное здание больницы. От этой идеи, правда, быстро отказались. Но все же, по словам реставратора 1-ой категории, лауреата Национальной Премии «Культурное наследие» Н. А. Семиной, решили заменить «материалы отдельных конструкций стен, перегородок и перекрытий, выполненных в 2000-2003 гг., которые ни в какой в замене не нуждались».
Интерьеры общежития сестер милосердия до реставрации.
Интерьеры общежития сестер милосердия до реставрации.
Затем начались проблемы с общежитием сестер милосердия, построенным Челищевым. Благодаря поликлинике, располагавшейся здесь в годы советской власти, здание дошло до начала 2000 годов в уникальном состоянии. Сохранились декор, паркет, скрытый до поры до времени дешевым линолеумом, метлахская плитка, в том числе и в санузлах, замки, дверные ручки, латунные краны в умывальных, даже доломитовые лестницы, которые в советское время были просто замурованы. Собственно, здание нуждалось даже не в реставрации, а в обычном ремонте. Была возможность восстановить дореволюционную систему отопления, чтобы показать гений инженерной мысли. Была… Специалисты института «Спецпроектреставрация» провели обследования, выпустили и передали для согласования в Москомнаследие проект предмета охраны по общежитию, куда были включены и интерьеры. На основании этого ими же был выполнен проект реставрации, который однако не был принят Моспроектом-3 во внимание при проектировании так называемого приспособления. И случилось то, что случилось: после консультаций с Москомнаследием настоятельница стала требовать полного демонтажа - в результате от подлинного общежития остались только наружные стены. Интерьеры общежития, которые пережили советскую власть, на сегодняшний день утрачены безвозвратно. Шансом восстановить (заметьте, не воссоздать, ведь все уцелело!) первоначальную обстановку не просто не воспользовались, его растоптали со всеми подобающими случаю согласованиями. Архитектор, ведущий данный объект, увидев безжалостный проект приспособления, просто отказался продолжать работы. Более того, написал письмо патриарху, но не был услышан. Понять архитекторов, реставраторов, инспекторов по охране культурного наследия, продолживших работы, в этом случае невозможно.
Уничтожение переходной галереи в обители. Август 2007 года.
Уничтожение переходной галереи в обители. Август 2007 года.
Дальше больше. В конце августа нынешнего года был разрушен переход на уровне второго этажа между амбулаторией и больницей, авторство которого приписывают А. В. Щусеву. Впрочем, дело не столько в авторстве, сколько в разрушении уникальной планировочной структуры обители. И в бессмысленности принятого решения. Ведь переход, имеющий несомненную историческую ценность, разрушили из-за того, что он якобы помешал бы, случись что, проезду пожарных машин. Хотя реставраторы предлагали устроить проезд из соседнего владения, пожертвовать памятником оказалось легче. На сегодняшний день перехода не существует, и уничтожен он в процессе «реставрационных» работ.

Кроме того, пропали уникальные двери Марфо-Мариинской церкви, срублена липа, есть и другие замечания. О происходящем в обители написано не одно письмо. Последнее из обращений было адресовано министру культуры А. С. Соколову и стало самым серьезным в этой истории. В конце августа Россвязьохранкультуры начало проверку, в результате которой было обнаружено отсутствие общего проекта, наложены административные штрафы. Дана рекомендация по восстановлению перехода и предписание по восстановлению двери. Но это будут уже копии. А общежитие утрачено, предмет охраны, как выяснилось, не был утвержден. Так что даже восстанавливать разрушенное никто не будет.

В этой истории много вопросов, оставшихся без ответа. Непонятно, почему по установке все того же Москомнаследия проекты реставрации строений обители не рассматриваются на экспертно-методических советах без предварительного согласования с настоятельницей, которая в данном случае является заказчиком, а значит лицом, заинтересованным в минимизации расходов. Почему работы на федеральном памятнике фактически не контролировали федеральные эксперты (отсутствие общего проекта – что может быть показательнее?). Нет и ответа на главный вопрос: почему проекты приспособления столице стали важнее, чем проекты реставрации? О каком культурном наследии и преемственности мы можем вести речь, уничтожая подлинный паркет, сбивая лепнину и выкидывая подлинные двери?