Улица Большая Дмитровка, д. 7/5, стр. 4. Дом Глебовых-Стрешневых

Если свернешь (уж бог знает, по какой нужде) в этот двор, изумишься. Странный дом: мощный, крепкий, вроде окружен высокими соседями, а как-то теряются они на его фоне. Несимметричный, одна из трех выступающих частей – ризалитов – как ампутирована не слишком умелым хирургом, ряд ложных окон, а те, что есть, явно различаются размером. Может, эти окна были когда-то дверями? А главное – у дома как будто два парадных фасада. И на Дмитровку смотрит, и во двор, не поймешь, где тут аверс, где реверс. И нашим, и вашим. И упрятан хорошо. В общем, налицо предощущение большой истории.

Обозначение застройки этого места можно найти уже в XVI веке, на Петровом чертеже. А в XVII появляется и хозяин. И, предчувствие не обмануло, непростой – окольничий Родион Матвеевич Стрешнев. Возвышение Стрешневых началось аккурат в начале упомянутого XVII века, когда царь Михаил Федорович выбрал в жены Евдокию Стрешневу, а она родила мальчика Алексея. Алексея Михайловича. И Стрешневы стали полноправными царскими родственниками. В 1673 году Родион Матвеевич строит Казанскую церковь (Казанской богородицы) в Георгиевском «царском» монастыре, в 1676-м - пожалован в бояре, с 1679-го состоит воспитателем при царевиче Петре Алексеевиче, и в качестве дядьки примет потом участие в торжестве венчания его на царство.

От Стрешнева-старшего усадьба на Дмитровке перешла к Ивану, сыну от второго брака (в первом, судя по всему, детей не было). Тогда его владение на востоке ограничивала Дмитровка, на западе – двор лейтенанта Милославского, на севере и юге – два переулка – один назывался Жуков, а другой просто проезжим. Жуков со временем исчезнет, а проезжий станет Камергерским. В 1730-е усадьба уже в руках внука Василия. В 1734-м появляется первое достоверное упоминание о палатах – это основа нашего нового знакомого. Лишнее пятое окно в южной (та, что к Камергерскому) части фасада первого этажа – принадлежность объема XVII века. А в 1740-м владение почему-то поделено и, похоже, не без скандала: правая часть с домом остается за Василием, левая переходит к брату, между – спорная незастроенная территория. Николай Иванович вскоре умирает, и его часть наследует вдова Наталья Алексеевна, урожденная княгиня Шаховская. Она повторно выходит замуж и в 1760-х выкупает владение Василия Ивановича. При ней устройство участка следующее: двухэтажные каменные палаты, фасадом во двор, парадный въезд из Камергерского – между сараем и конюшней, на северо-западе еще корпуса и всевозможные деревянные строения – кладовки, сараи, жилье для «людей». В 1757 году здесь дополнительно построили покои и постоялый двор (гостиницу) для московского императорского университета. В 1773 году все деревянные строения похоже сгорели, во всяком случае, с плана они исчезают. А усадьба перешла к сыну Стрешневой, правнуку Родиона Матвеевича – Ивану Николаевичу. На нем род Стрешневых пресекся.

Поэтому в 1808 году хозяйкой становится Елизавета Петровна Глебова-Стрешнева. Это дочь еще одного брата упомянутых Василия и Николая. Ее детям разрешают носить двойную фамилию. При Елизавете Петровне, в 1811 году разрабатывается план классической композиции усадьбы, но осуществить не успевают, мешает война. Главный дом к тому времени уже трехэтажный, стоит фактически в центре, двухэтажные флигели с арочными проездами, что по Камергерскому, сдаются внаем. Известно, что в одном из них располагался редкий для частных домов манеж, который снял князь Касаткин-Ростовский. У западной границы находится каретный сарай с галереей, он соединяется с малым двориком, отделенным оградой. Одно из строений усадьбы арендует купец Доминик Сихлер под магазин дамских уборов. Да-да, тот самый, к которому за шляпками заходила сама Наталья Николаевна Гончарова.

По проекту 1811 года предполагалось выстроить флигели с севера, симметричные южным, а парадный въезд перенести из переулка на Дмитровку. Для этого потребовалось дом, стоявший до сих пор к улице задом, «развернуть» (вот вам и два фасада!). Частично замысел реализовали в 20-30 годы XIX века. Тогда же восстанавливали и сам главный дом, погоревший в 1812 году. Работы затянулись почти на десять лет, двор, чтоб не пустовал, отдали под постойную повинность. В это же «ремонтное» время в доме под надзором полиции около года живет Владимир Алексеевич Мусин-Пушкин.

Как только реконструкция заканчивается, в главном доме селится домовладелица, а саму усадьбу незамедлительно освобождают от постоя. В 1854 году очередным переустройством для поправки финансов занимается внук Елизаветы Петровны Федор Петрович. Он часть нежилых строений делает жилыми, арочные проезды застраивает, чтоб увеличить площадь, а флигели по переулку с той же целью частично надстраивает третьим этажом. Квартиры при нем снимают Михаил Вильгельмович Рихтер – доктор медицины, директор Повивального института, акушер, и Алексей Александрович Мартынов, историк, археолог и архитектор, участвовавший в реставрации кремлевских церквей и дворцов. «Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества», «Русские достопамятности» вполне возможно, написаны им именно здесь.

Федор Петрович умирает холостым и, вероятно, бездетным (во всяком случае, официальные источники на сей счет молчат) и с 1862 года владельцем становится Иван Павлович Шаблыкин, один из богатейших московских жителей и крупнейших домовладельцев, действительный статский советник, затем тайный советник, председатель совета глазной больницы. Новое приобретение он сдает частично доктору медицины Н.В. Брусе с правом строительства, частично купцу Герасиму Ивановичу Хлудову, почетному гражданину и коллекционеру картин преимущественно русской школы. Первый надстраивает один из домов во дворе помещением фотогалереи, второй особенно интересен теми, кому он сдает квартиры. И вот тут начинается вторая часть биографии столь кстати примеченного нами дома. История его жильцов.

3 февраля 1866 года. В дом въезжает семья Толстых. Они уже пожили у родственников Софьи Андреевны и сочли необходимым снять отдельную квартиру на этот свой период пребывания в Москве. В дневнике Софья Андреевна напишет: «Вся жизнь шла хорошо, я все любила в Москве, даже нашу Дмитровку и нашу душную гостино-спальню и кабинет, где Лева лепил свою красную лошадь и где сидели, бывало, вдвоем вечера». Неподалеку любимая писателем гостиница Шевалье, переулками можно дойти до гимнастического зала Якова Пуаре, у Софьи Андреевны есть возможность видеться с родными, у Льва Николаевича – удачный случай, чтобы «оживить в себе… воспоминание о свете и о людях», которое становилось при уединенном образе жизни в Ясной Поляне «слишком отвлеченным». В этой поездке он знакомится с Михаилом Башиловым, родственником Берсов, художником, проиллюстрировавшим грибоедовское «Горе от ума». Отсюда и увлечение скульптурой (красная лошадь) и твердое намерение издать новый свой роман с иллюстрациями. А просить о них конечно же Башилова. Сюда же приходит Катков, чтобы уговорить Толстого отдать в «Русский вестник» для публикации следующую часть «1805 года» (войдет в «Войну и мир»). Лев Николаевич соглашается. А 27 февраля читает здесь главы будущего романа «Война и мир» собравшимся. Среди них Дмитрий Дмитриевич Оболенский. Он потом будет вспоминать: «Особенно часто приходилось мне беседовать со Львом Николаевичем, когда он писал роман “Война и мир”. Мои деды делали кампанию 1812 года и последующих годов. Моя мать, урожденная Бибикова, была племянницей братьев Бибиковых - адъютантов князя Кутузова, который был женат на сестре А. И. Бибикова - усмирителя Пугачева. Так что многое у нас в доме было известно из первых рук. И, будучи ребенком, я много слышал от деда Бибикова рассказов, а потом уже студентом многое передавал Льву Николаевичу. Но я был за это и богато вознагражден Львом Николаевичем. Окончивши “1805 год”, Лев Николаевич пригласил меня слушать знаменитый роман в его чтении». Среди слушателей и старый генерал Перфильев, он сделал несколько уместных замечаний, касающихся военного устава того времени.

Октябрь 1867 года. В гости к родным наведывается поэт Федор Иванович Тютчев. Семья его дочери снимает в доме на Дмитровке квартиру, визит же связан с неудачными родами Анны. Иван Сергеевич Аксаков – муж Анны Федоровны – публицист, общественный деятель, издатель. В это время издает славянофильскую газету «Москва». За 22 месяца существования вышло 160 номеров, газета получила девять предупреждений и трижды была приостановлена. Во время второй приостановки ее место заняло издание «Москвич». Официальный редактор Андреев, фактический – Аксаков. В газете помещались продолжения статей приостановленной «Москвы», так что сомнений, что это суть одно и то же не оставалось. В итоге «Москвич» прикрыли на 38 номере. Федор Иванович, пользуясь своими связями в цензурном комитете, не раз предупреждал зятя об очередных неприятностях. Позицию его, по свидетельству современников, уважал и даже опубликовал в «Москве» стихотворение «Свершается заслуженная кара». Редакция газеты располагалась прямо в квартире Аксаковых.

1883 год. В доме появилась еще одна редакция – сатирического журнала «Будильник». Это еженедельное издание с двумя тысячами подписчиков, для которого пишут, а следовательно и бывают здесь - И. И. Дмитриев, Ф.М. Решетников, М.М. Степановский, Г.И. Успенский… И Антон Павлович Чехов. А рисунки в журнал под псевдонимами Ф.Ш. и Финь-Шампань делает молодой Федор Осипович Шехтель, тогда только помощник архитекторов Каминского и Терского.

1888 год. У квартиры №5 вплоть до 1905 года – новый жилец. Книговед и библиограф Андрей Дмитриевич Торопов. В 1889 году он с друзьями основывает Московский библиографический кружок, который существует тут же. Главная его задача: «Обстоятельное исследование и подробное описание всех русских книг и рукописей».

Сама усадьба в конце XIX века значительно прирастает. В 70-е годы третий этаж получает северный флигель, в начале 80-х строят одноэтажный каменный торговый павильон для цветочной галереи вдоль красной линии Дмитровки. В 1888 году Иван Павлович умирает, владение переходит к его сыну, который почти тут же все продает вдове титулярного советника Екатерине Ивановне Денисовой. К 1900 году первые этажи всех строений по Камергерскому и Дмитровке сплошь заняты магазинами и мастерскими, на вторых – живут их владельцы. Есть здесь и гастрономический магазин Гамбургера, и его же ресторан, и склад вин Бекмана. В главном доме первые этажи занимают квартиры, третий - контора Правления Москворецкого пароходства. Годовой доход со всего владения составляет 36 тысяч рублей.

В 1902 году участок переходит к штабс-капитану Обухову и его жене Екатерине Александровне, часть наследует несовершеннолетний наследник князя Оболенского, и в 1909 году начинается последний перед революцией этап доходного строительства. Вырастают два пятиэтажных дома по Большой Дмитровке и Камергерскому переулку (строения 1 и 2), под один из них у главного дома даже разбирают южные ризалиты, и четырехэтажный во дворе (строение 3). Мощное строительство связано с престижностью жизни около вновь открытого МХТ. В новых домах первые этажи арендовали магазины Миронова, Кордье, Турубинер и др. На первом этаже строения 3 (дом со львами во дворе) разместились квартира и библиотека Французского общества, на втором – редакция «Московской газеты», на третьем – родильный приют Пастернак. В 1916 году доход с участка составляет уже 170 тысяч рублей. А в 1917-м все переходит к Жилтовариществу №469, в строении 1 размещается третьеразрядная гостиница «Дмитровская».