Улица Петровка, д. 26. Усадьба Львовых - Одоевских

В XVII веке на склоне холма между Высоко-Петровским монастырем и рекой Неглинной находилась слобода серебряников, мастеровых, работающих на царском Монетном дворе. Крапивенский, кстати, довольно долго назывался Старо-Серебряным. В 1625 году в Патриарших книгах упоминается церковь Сергия Чудотворца (она стоит чуть дальше по Крапивенскому), в 1644-м — подворье переславль-залесского Троице-Данилова монастыря. Дворов же довольно немного — мешала Неглинка, поди ее перейди, да и берега были довольно заболочены, тот же современный Рахмановский заливало беспрестанно, отчего его прозвали незамысловато — Грязным.

В XVIII веке социальный состав, как бы сейчас сказали, становится более однородным, даже элитарным. Владение на углу Петровки и Рахмановского принадлежит капитану И. Т. Боборыкину, за ним по переулку строятся дворяне Сабуровы, севернее, к Крапивенскому, в соседях князь А. С. Сонцев-Засекин, за ним — князь А. Я. Львов, вдоль стены Белого города (то есть у бульвара) — дворяне Сытины. До середины XVIII века в соседях и подворье (оно почти посередине квартала), но в 1763-м в результате секуляризации его земли перейдут к Одоевским. Застройка в основном деревянная, живут все привольно, сплошь огороды и пустыри.
Документы тех лет довольно забавны. Из них видно, что князь Алексей Яковлевич Львов не покладая рук трудится над расширением владения. В 1745-м ходатайствует о закрытии проезжего переулка, проходящего по южной границе его владения (примерно по этой трассе сейчас стоят доходные дома, в глубине двора):

«Жительство я именованный имею в Белом городе на Петровке близ Петровского монастыря в приходе церкви Сергия Чудотворца что на Трубе. А подле онаго моего двора имеется переулок прямо к Неглинной реке, который летним временем не токмо на лошадях проехать, но и пешему пройти за великою трясиною и грязью и за неимением через оную Неглинною реку мосту никак не можно. К тому ж оный переулок пришел к пустырям и к глухим нежилым местам, отчего я именованный от лихих людей имею немалое опасение да и имеющимся подле моего двора обывателям в том переулке никакой нужды не имеется»

Опрос согласных обывателей прилагается. Переулок предлагается присоединить к владениям князя. К 1754-му во владения Львова входит и переулок, и пустыри, и часть дворов, выкупленных у соседей. В 1759-м усадьба переходит к дочерям Александре и Елизавете. Последняя выходит замуж за князя Сергея Ивановича Одоевского (деда декабриста А. И. Одоевского), который также прикладывает силы к расширению владений.

Тут надо упомянуть одну забавную историю. Секуляризованные, а попросту изъятые государством земли подворья в 1765 году с торгов проданы купцу Ивану Гордееву. Тот в срок деньги не вносит, и земли снова пытаются продать, но желающих не находится. Иван Гордеев умирает, сын его Николай по повестке не является (а позже и вовсе выясняется, что он коротает век в богадельне, следовательно, денег никаких не имеет), землю опять никто не покупает. И вдруг к 1790 году выясняется, что территория подворья давно огорожена и входит во владения Одоевских. Точнее, выяснили это еще раньше, когда некий архитектор Яковлев отправился рисовать план угодий и наткнулся на забор. Сам Одоевский утверждал, что спорная земля была причислена к усадьбе еще при жизни тестя, за усердие его в мощении мостовых. В общем, к 1790-м объект спора столько раз перепродали, что власти вконец запутались и сочли самым благоразумным решением оставить все как есть.

В 1809 году одна из дочерей Одоевских, Екатерина, унаследовавшая имение, выходит замуж за губернского секретаря Гаврилу Ивановича Дурново. В 1817-м она умирает, и усадьба вместе с садом и прудом, устроенными к тому времени, переходит к мужу. Почти тогда же Неглинную прячут в трубу, берег начинают осваивать, после недолгих споров с соседями Дурново определяет восточные границы владения. На месте боборыкинского двора тайный советник Петр Васильевич Хитрово ставит главный дом и одноэтажный (протяженный) доходный. Палаты Сабуровых расширяются, а бывшее владение князя Львова переходит из рук в руки, причем одни и те же. В 1832 году дом принадлежит Гавриле Ивановичу, а в 1838-м — Авдотье Андриановне Кондратьевой. В 1843-м – Дурново, в 1849-м — Кондратьевой, в 1856-м — опять Дурново. Только уже Александре Петровне, которая ремонтирует главный дом, построенный еще при Львове, флигели по Крапивенскому переулку и приводит усадьбу в порядок. В 1876 году все строения продают Г. П. Лазарику.

При Гермогене Петровиче Лазарике начинается доходное строительство. По проекту архитектора Арсеньева возводятся друг за другом трехэтажное строение 3, на углу Петровки и Крапивенского, строения 2 и 2а (те, что по трассе несуществующего переулка), 3а — по Крапивенскому, оно примыкает к служебному корпусу, уцелевшему до нашего времени, но получившему второй этаж и приспособленному под жилье. Собственно, под жилье что только не пошло.

В 1881 году владение числится за Московским городским кредитным обществом, потом переходит к А. М. Харитонову, К. Н. Обидиной и Н. С. Обидину. Фамилии, впрочем, уже неважны, так как все дома давно живут своей жизнью. Сад с прудом арендует Московский речной яхт-клуб, зимой здесь устраивается каток. В главном доме, помимо жилых комнат, помещается органный магазин и мастерская. А до 1897 года еще и театр, после — ювелирная мастерская Шмидта и типография Лашкевича. Угловой корпус занимают меблированные комнаты Бриччи (третий этаж) и Юнеевой (второй этаж), трактир, магазины, прачечная, склад типографии, дантист… В бывших службах — жилье и контора домовладельца. В самом длинном корпусе — жилье, прачечная и цинко-литейная мастерская.

В имении Хитрово, в 1811 году перешедшем генерал-майору П. А. Рахманову, в 1820-х размещалась мастерская скульптора Сальватора Пенно. А на рубеже XX века — «Петровская лечебница для приходящих больных». В 1914 году строится здание для Управления государственных сберегательных касс по проекту архитектора И. А. Иванова-Шица. Великолепную ограду этого здания в начале 2010 года фактически уничтожили рабочие в приступе «облагораживания территории», заменив на нечто несуразное, но согласно их вкусам «очень красивое».

В советское время главный дом надстроили двумя этажами, как и угловой корпус, который решено было приспособить под общежитие Наркомата тяжелой промышленности. В 1950-х годах в центре бывшей усадьбы был выстроен одноэтажный павильон, который очень часто обыватели принимают чуть ли не за образец послепожарной застройки; на месте пруда устроили спортивное поле, затем теннисные корты. Каток же существует даже сейчас. Он подробно описан у Юрия Нагибина:

«Каким-то чудом его серебряное блюдо уместилось в густотище застроенного-перезастроенного центра Москвы. Здесь дом лезет на дом, не найдешь свободного пятачка: между помойкой и гаражом встроен крольчатник, рядом чистильщик сапог развесил макароны шнурков и насмердил сладкой гуталиновой вонью, вгнездился в какую-то нишу кепочник, а на него напирает электросварщик, обладатель слепящей искры; сараи, подстанции, всевозможные мастерские теснят друг дружку, толкаясь локтями, и вдруг город расступается и с голландской щедростью дарит своим гражданам чистое пространство льда.